Дальмус - терранец, ветеран объединительных войн и войн Сол.Прошел путь от рядового легионера до избранного воителя братства Храмовников.

Свидетель всех ключевых событий Великого Крестового Похода, участник обороны Имперского Дворца. Смертельно ранен при прорыве внутренних стен, помещён в саркофаг дредноута.

Остается в составе ордена Имперских Кулаков после принятия требований Жиллимана к реорганизации легиона. Чудом переживает все последующие трагедии, обрушившееся на орден.

Войну со Зверем встречает вдалеке от основных сил, от чего избегает участи остальных ветеранов. Вследствие становится боевым братом нового формирования - Караула Смерти.

После возвращения в орден, Дальмус участвует во многих крупных компаниях Ордена, однако всё реже оказываясь в самой гуще событий. Постепенно, его сон между битвами становится всё дольше и глубже. Роль воина заменяется на роль наставника.

К моменту начала Тринадцатого чёрного крестового поход Абаддона древний находился в самом длительном, тысячелетнем сне, из которого, однако, вышел по собственной воле. Принимая это как знак, Дальмус стремится принять участие в военных компаниях Империума, благодаря чему к м42 и оказывается на территории Простора Коронус.

Бесконечный грохот зенитных орудий, треск силовых щитов, рокотание болтеров и яркие вспышки от мельта-зарядов на фоне пылающего зарева, что тянулось до самого горизонта, горы трупов и уничтоженной техники вперемешку с обломками бункеров и разбившейся авиации – картина, масштабы которых ужасают. Хоть ауспик в шлеме всеми силами старался заглушить всю резкость звуков и цветов, но голова Астартес уже который день болела от непрекращающегося потока информации.

Головная боль не была для него сколько-то сильной проблемой, нет. Могучий воин, вознесённый гением лидера человечества, легко оставлял эти сигналы своего тела на самой границе сознания, вместо этого сосредоточенно высматривая приближение следующей волны противника. Ему было приказано удерживать один из проходов к внутренним секциям стен дворца и мечник относился к своему делу со всей серьёзностью. Лежащие вокруг него тела предателей, рассечённые где одним, а где двумя ударами, служили отличным доказательством того, что недооценивать одинокого космодесантника на его посту - смертельно опасно.

Этот приказ он исполняет уже третьи системные сутки, добавляя всё новые и новые засечки на своих наплечниках. Керамит на его грязно-черном силовом доспехе Марк III местами сильно сколот, имперский орёл на нагруднике лишился половины головы и своих молний, эмблема легиона была расколота, на наколенниках не осталось символики совсем, а визор шлема пересекало три глубоких царапины от силовых когтей. Но силовой меч всё ещё был прикован цепями к правой руке космодесантника, а значит даже без боеприпасов и гранат он всё ещё был готов сражаться.

Космодесантник стоял неподвижной статуей в десятке метров от огромной секции стены Имперского Дворца, под тенью которой была скрыта вся та зона ответственности, за которой он наблюдал. Через помехи в воксе изредка доходили приказы к силам, удерживающим его квадрат, но приказов на отступление всё ещё не было. Значит, что в нескольких километрах врата внутреннего круга защиты всё ещё держались. Где-то там, на северо-востоке, магистр храмовников и первый капитан Сигизмунд со многими другими братьями выбивал дух из каждого встреченного чемпиона предателей, где-то там их враг хотел собрать новый ударный отряд.

От размышлений и анализа легионер был отвлечён внезапной дрожью и эхом от рокочущего мотора транспорта. Спустя несколько мгновений со стены был открыт огонь из мощных лаз-пушек, в ответ на что неизвестные враги запустили ракеты и дымовые снаряды. Шум приближающегося штурма становился всё яснее и одинокий легионер переключил силовое поле своего оружие в активное состояние. Короткая вспышка и вот по лезвию меча забегали молнии, показывая готовность оружие. Десантник сделал шаг из своего укрытия, чтобы увидеть отряд противника в тактической броне дредноута, высаживающихся из лендрейдера. Конечно же, они заметили его. Конечно же, их комби-болтеры тут же были направлены на столь нагло вышедшего мечника. И вновь звуки войны заполнили всё пространство вокруг, вновь закружилась картинка перед глазами, вновь по рукам прошла дрожь от пробивающей броню силы удара…

---

И вот он снова открыл глаза. Точнее, воину показалось, что он это сделал, однако веки его давно утратили возможность закрываться, ведь от самих глаз у десантника уже ничего не осталось. Взгляд от отсутствующих глаз от едва освещённого металлического пола перешёл на индикаторы временного лога. По мысленной команде окно со временными отметками заняло всё пространство в визоре и десантник сделал новую заметку в своём журнале.

Четыреста дней. В последний раз он пробуждался ото сна сам больше года назад и это всё больше тревожило древнего астартес. Сны о давно минувшей осаде Терры всё чаще стали посещать его, всё больше его древний разум выходил из блаженной медитации. Это всё несколько тревожило древнего десантника, ведь обычно за сном заключенных в саркофаг дредноута пристально следят, особенно если их возраст давно перешел за тысячелетия. Действительно, очень скоро мрак ангара, где отдыхал Дальмус, был развеян светом десятка свечей, что стали собирать вокруг него сервиторы. Где-то справа, со стороны внешних коридоров, стали доноситься монотонные голоса адептов Марса, что подготавливались перед началом обряда усыпления. Космодесантник захотел встать, взявшись за металлические леса, что были водружены вокруг его корпуса, но ни ноги, ни руки его не слушались. “Демонтировали”, - заключил Дальмус, хмурясь своим словам. Конечно, на маке его шлема никаких эмоций не было видно, да и под самим шлемом скрывалось не обезображенное лицо старца, а множество проводов, линз и других важных для ауспека приборов. Свою хмурость десантник мог лишь ощущать и представлять.

Из внешнего вокс динамика донёсся шум помех, напоминающий обречённый вздох, когда процессия облачённых в красное фанатиков вошла в “келью” древнего астартес.

– Это лишнее. – Произнёс Дальмус и его обитель чуть загудела от низкого машинного голоса из динамиков. – Я сам.

Но никто не стал слушать десантника, обряд успокоения систем его саркофага продолжался, из коридора подошли ещё аколиты Марса, в ангаре становилось всё меньше свободного пространства из-за механикус и их сервиторов. Желание провалиться в сон становилось всё сильнее с каждой новой строкой молитвы Богу-Машине, но Дальмус старательно отбрасывал сонливость, как какое-то тряпьё.

Старший из аколитов поднял кулак вверх, когда заметил сопротивление древнего, и шум механического заменил звонкие голоса процессии. Перед визором забегали простые цифры в двоичном коде, что постепенно переводились на готик, и Дальмус стал отвечать. Он отказался от возвращения ко сну, уверенный что провести остаток пути в сознании ему под силу. Повторная диагностика систем всё же была крайне необходима и с этим запросом десантник спорить не стал, зато смог настоять на скорейшем возвращением конечностей. Важным условием со стороны марсиан стал отказ от подъёма на мостик, что по обилию крупных нулей и единиц в сообщении было, очевидно, болезненной темой. Служители Марса крайне ревностно относятся к сохранности всей техники, в том числе и лифта, что позволяет подняться к мозговому центру корабля. Дальмус любил наблюдать за суетой на командной палубе, ведь это напоминало ему о славных годах службы на экспедиционном флоте легиона. Однако сейчас было не время для ностальгических прогулок и древний согласился. Всё же повторный ремонт этого истинно реликтового механизма (подобного паттерна подъёмные приборы почти не производятся вне специальных верфей) был бы для марсиан очень проблемным.

Договоренность была достигнута, в “келье” дредноута вновь воцарился полумрак и тишина, и всё что ему оставалось - это ждать. И в этом за более чем одиннадцать тысяч лет службы Дальмус имел достаточно опыта.