– В отсутствие Рэйгара или равного ему в галантности и талантах сына? – Варис лишь многозначительно покачал головой, и улыбнулся ещё шире, показывая мелкие и на удивление целые зубы в улыбке в этот раз. В таком деле главное не выгнать слишком много слишком влиятельных лоялистов. Восстания Блэкфайров были печально известны в Вольных городах. Варис как раз родился незадолго до последнего и помнил вести о свержении последнего Девятигрошевого короля – Тирана Тироша – в подростковые годы, когда начал воровать переписки власть придержащих, на удивление хорошо. Вся история диктовала знающим её, что без достойного претендента, желательно верхом на драконе и с армией верных подданных, а не шеях непостоянных амбициозных капитанов отрядов наёмников, потомков изгоев, Семь Королевств нашествиям с Востока было не захватить. Для Эссоса Закатные королевства были землёй либо холодной, либо неприветливой с малым количеством обустроенных погодистых гаваней, и, в отличие от Браавоса и, в меньшей степени, других северных Сестёр – слишком бедной, чтобы захватывать. А вестеросцы с их нравами и лордами чужаков тоже так бы просто не приняли. Была, конечно, ещё история ройнар, но Дорн всегда был особой страной, как Ступени – между Востоком и Западом – и захватывали его в лучших традициях некоторых Сестёр через постель. Уж больно нравы засушливого королевства были жгучие и подлые, чтоб с ними враждовать.
– Именно так, – сказал евнух, и немного развернул кресло, чтобы оценить, что привлекло и теперь вдохновляет мысли претендента на престол, чтобы угадать, что ему следует услышать. Сам он метался между городом и замком последние дни, иногда забывая о ванной, чтобы смыть запах предыдущей личины с тела, как наседка во дворе горящего трактира. Считал своих пташек, убеждал капитана из Тироша не отплывать, но держать старших из них с посланиями для Иллирио и Серры на корабле, и каждый час досадовал, что записи следует обновить, но у него нет времени туда вернуться. И Тайвина Ланнистера, помятуя мёртвую хватку Десницы-Льва, он тоже избегал по возможности, меняя парчовые халаты на мышиные вещи тюремщика, отороченные мехами платья толстой дамы и другие наряды, наклеивая себе то локоны, то бороду.

– Я нахожу произошедшее в характере лорда Тайвина и предельно удобным для вас, – тихо кряхтя, ещё больше выгнулся в своём кресле Варис, пытаясь перехватить взгляд Роберта, чтобы придать ещё больший вес своим словам, потому что очень многое по части стабильности и предсказуемости его последующего правления зависело от того, насколько идеи отложились бы в его голове. Или нет. – Драконы оскорбляли немало лордов за свою историю, но очень редко кто из них решался, уже без драконов, трогать семьи Лордов-Защитников. Признаться, мы ждали расплаты по этому долгу больше, чем любые другие события после турнира.
Как иронично: когда Варис только прибыл, при дворе часто играли Рейнов из Кастамера, и король любил воображать себя грозным роком над домами подданных, слушая тревожную мелодию. Как удобно он забыл, как год правил из Утёса Кастерли, и что горделивый Тайвин Ланнистер всё ещё жив и просто не обнажил на него клыки. Когда Ланнистеры окончательно покинули королевский двор, понимающие придворные напряглись и стали ждать измену, расплату, другой бунт, потому что только этим лорд Ланнистер мог отплатить королю за неподобающее поведение и крайнее, крайнее неуважение.
Варис молча кивнул и начал писать что-то очень формальное и скучное в качестве наброска их договора. Роберт не понимает, чем обязательство личной верности ему может вылиться, если против него поднимут бунт и его будет невозможно удержать на престоле, да и сам Паук, признаться, мог тольно воображать, но и Роберт, и он, подумают об этом позже. Сейчас его задачей было удержаться в Королевской гавани и наблюдать, а потом, может, через пару месяцев, они с Иллирио встретятся, посоветуются, и поймут, что делать дальше, что будет с флотом Таргариенов на Драконьем камне, как поступят Мартеллы.

В какой-то момент тёмные и влажные, как жуки, глаза евнуха застряли где-то в пространстве над столом, над бумагой, по которой на удивление цепко впившиеся пальцы гоняли перо, усыпая пергамент убористой, стрельчатой вязью. Мысли крутились в его голове. Как закончить. Что начать. Он вернулся к нервозному шагу и нетерпению Баратеона. Кажется, именно возможности удерживать внимание и вникать и впитывать, застыв как статуя, боги не дали будущему королю. А жаль. А очень даже хорошо. Паук уже мог прикинуть, как сделать свою жизнь много проще при дворе, просто найдя себе несколько причудливых привычек. Отвадить, так сказать, излишний интерес к своей персоне.
– Если вы понимаете, что чего-то не понимаете, вы уже претендуете на лучшее правление, чем Безумный Король, который когда-то собрал достойный Совет, но отпугнул, казнил, разжаловал и просто не слушал своих советников, – Варис обдал медленно высыхающие, жирные и яркие, восточные чернила светлым порошком из маленького мешочка, чтобы предупредить смазывание и грязные руки, и передал Роберту текст, чтобы тот с ним хоть немного ознакомился. У Вариса не было ни печатки, ни герба, хотя он думал себе их завести из чистого интереса, поэтому его в разы более витиеватая и размашистая, против обычного письма, роспись стояла на бумаге единым свидетельством.
В целом, условия повторяли выверенный контракт в прошлом, за исключением обещания личной верности и обязательства предупреждать Роберта Баратеона о злоумышлениях, вредительстве, заговорах и прочем, что может омрачить его правление или повлечь безвременную смерть. Обязательства также распространялись на ценных подданных и членов семьи, буде лорд – или король Роберт Баратеон – изволит назвать таковых мастеру над шептунами.
– Ах, как жаль, есть сургуч, но нет огня… Мой король, – отстраняя руки и писчий инструмент, но не убирая их пока в рукава, лучезарно, но абсолютно нечитаемо: искренне или просто в своей восточной лицедейской манере – улыбаясь, Варис произнёс заветное обращение, которое уже катал не раз за последние недели на языке, продумывая все варианты. – Лорд Аррен зрел и опытен в делах войны и мира, и, говорят, он любит Вас как сына.
Евнух уже видел, как прославленный Лорд-Защитник Долины сидит в Малом Совете, Десницей, мастером над оружием или, хотя бы, мастером над монетой, потому что такую лояльность, когда человек не будет лгать ни из корыстных интересов, ни из избытка любви, можно было встретить в жизни раз, ну два. Как они с Иллирио, особенно когда Варис доставил ему Серру. Джон Аррен славился высочайшей рыцарской честью, как бы туманно ни понимали её вестеросцы.

– Я вижу происходящее так, – сказал Варис, извлекая как из воздуха несколько старинных монет и пару современных драконов. Когда-то, когда королевств было ещё семь, а не девять, как нынче, и каждый двор чеканил своего короля… было гораздо заметнее, кто в свои монеты примешивает больше меди и железа, это точно. Современная монета на фоне не переплавленного чудом старья выглядела очень прилично, но непривлекательно, потому что набрала куда меньше чернения по изгибам, пройдя от монетного двора лишь сотню рук, до того, как стала игрушкой Паука.
Дракон перевернулся на столе, покрученный в руках евнухом, первым, а другой был отложен чуть в сторону, к левой руке.
– Вы убиваете принца, который не успел созвать Верховный совет против безумного отца, поединок честный, войска лоялистов, кроме марширующей к столице армии Западных земель, разбиты, – сверху на дракона легла монета не меньшего номинала, но ещё времён Дюррандонов, и стопка сдвинулась в центр.
– В то же время затаивший злобу гордый Лев, – монета Ланнистеров, накрывшая второго дракона, слева, выглядела кустарно, но на потёртых боках сияла богато, хотя алхимики утверждали, что их червлёное золото имело в себе немало латуни и меди и оттого было такое мягкое и поеденное временем. Как назло, или намеренно, один палец Вариса, мизинец на пишущей руке, словил на костяшку немного чернил и замарал и льва на старинной монете, – подло, но ожидаемо, решил восстать в последний момент, и лишил Дом Дракона головы, и детей, тем самым очернив себя с точки зрения сословных законов Семи Королевств, но позволив избежать немалой головной боли Вам, – стопка с оленем сверху приблизилась ко второй, и евнух очень ловко не просто передвинул, а перекатил "столичного" дракона из-под льва – под оленя. – Вы входите, победитель в войне, в сданную столицу, покрытый только славой.
Два дракона оказались смахнутыми в рукав, а старые монеты остались на столе.
– В вашей власти судить или миловать Ланнистеров, но дать им то, чего не дали им драконы – союз, – олень лёг поверх льва, – почёт – пара монет перевернулась, показывая чистый от чернил бок с профилем какого-то из королей, если не самого легендарного Ланна Умного, – и, со временем, славу, – Варис сложил две монеты вместе и пальцами сделал жест, что готов дать поиграться с чеканной стариной новому королю, если он готов их словить.
– Это самый мудрый ныне шаг, чтобы предотвратить восстание и отсоединение их в будущем.
Варис, наконец, прибрал барахло в рукава. Его очаровывали традиции гербов и кровного родства Закатных королевств, он очень много изучил из истории их дрязг и до, и во время правления Таргариенов, понимая, что это будет очень влиять на его понимание языка символов и культурного закона, на котором в Вестеросе говорят. Как эти люди ценят своих детей и женщин, например. Он даже немного завидовал.
– Что же до совета, который я могу дать, а не подтвердить слова Лорда Аррена – сосчитайте своих союзников: друг, второй отец, семья их жён, теперь ещё почётнейший палач – поймите, чем вы ценны друг другу, и союзы эти берегите. И обратите свой взор на Мартеллов и Простор следом, не мешкая. Поинтересуйтесь также, чего хотят Железные Острова.
Монет у него, чтобы наглядно играться, не было. В основном потому, что у Мартеллов, привечавших пиратов в своих портах, было что угодно, но не старинное непереплавленное золото или серебро в ходу, а Тиреллы и Грейджои имели иные гербы, чем пресекшиеся во время Завоевания роды Гарднеров и Хоаров.
– Три королевства, которые пока не имеют интереса присягнуть Вам на верность, и создать узы крови вы можете только с одним, ну, двумя, если к помолвкам готовы ваши младшие братья. У них есть корабли, которые смогут предотвратить атаку Таргариенов с Драконьего камня.
Варис не верил, что королева с малолетним принцем смогут контратаковать. Простор, по сути, уже сдался, цветы не любят, хотя могут (пусть и не очень прилежно, а чистым числом) воевать. Даже во время Танца драконов у фракции чёрных были проблемы со взятием суши с моря, и это у них было преимущество по драконам. Варис долгие годы читал труды мейстеров и летописцев, извлекая в глухой час ночного бдения при свече из строк скрытые истины, которые ещё не извлёк из тайных проходов Красного замка. Они, пути, десять лет назад и теперь ощущались как единственный дом. Так он не попал под расправу, и мог ускользнуть в любой момент и теперь.
– И… у Мартеллов – обида страшнее той, которую нанёс Безумный Король Ланнистерам. Вы в этом не виноваты, но, вступив в союз с Ланнистерами, навлечёте на себя их гнев. Я бы от лица короны и Лорда-Защитника вместе заплатил очень щедрую контрибуцию за каждого убитого в Королевской гавани члена их семьи, устроил достойные похороны, процессию, и убедил львов провести показательную порку своих людей и сделать скорбные лица, лично передав большую часть золота и соболезнований. Это не гарантирует прощения, конечно, но, возможно, предотвратит нашествие пиратов и бандитов на ваши родовые земли и близкий к Дорну Простор. А я буду следить за движениями в песке.
"Боюсь, Мартеллы не простят убийство принцессы Элии даже с браком наследников в будущем", – подумал Паук, дёргая уголками губ, но не улыбаясь. Несмотря на чутьё, ему наличие потенциальных лоялистов Таргариенов на юге внезапно нравилось.
Единственной проблемой оставалась истощённая неразумным правлением казна, которая могла позволить себе подарки по весу золотом к рождению золотых близнецов тогда, но едва ли могла позволить себе что-то такое, и даже простейший ремонт разнесённого города, сейчас.